Цитаты из фильма Аризонская мечта

Хреновый, не хреновый, а всё равно художник. Искусство есть искусство!

Вы застигнуты между мечтам двух женщин, это самое безумное, что может с вами случиться. Это не борьба добра со злом, а борьба слабого с сильным, где слабому всегда не хватает дыхалки.

Когда ты угодил в шторм, обратной дороги нет.

Я всегда знала, что умею летать, но никому не говорила. Потому что если кто-то узнает, из-за этого можно упасть.

Когда мне исполнилось 10 лет, Лео подарил мне настоящую кинокамеру, а мама надеялась, что я стану вторым Мильтоном Берлем. Но мечты о лошадях, машинах и свежепостриженном газоне перестают быть мечтами, когда становятся явью. Так я понял, почему мама будит меня словами: «Вставай, Колумб». И даже если бы ей не понравилось то, чем я занимаюсь, думаю, она бы меня поняла.
Аксель Блэкмор

Многие думают, что я просто считаю рыбу, но это не так. Я смотрю на неё, заглядываю ей в душу, читаю её мысли, а потом пускаю в свои сны.
Аксель Блэкмор

Люди считают, что рыбы безмозглы. Я всегда знал, что это не так, потому что рыба знает, когда молчать, а вот люди — дураки. Рыба и так все знает, поэтому ей и думать не надо.
Аксель Блэкмор

Мысли о том, чем мне заниматься, всегда утомляли меня больше, чем само занятие. Помню, как отец однажды сказал: «Если хочешь заглянуть в чью-то душу, сперва спроси разрешения взглянуть на его мечты, и тогда ты испытаешь снисхождение к тем, кто барахтается ещё в большем дерьме, чем ты сам».

Какой смысл жить, если тебе уже объяснили разницу между яблоком и велосипедом? Вот если бы укусить велосипед и оседлать яблоко, тогда бы я сам узнал, в чем разница.

Работа — это как шляпа на голове. Даже когда ты идешь по улице без штанов, то можешь не стыдиться своей задницы, если у тебя на голове есть шляпа.

«Доброе утро, Колумб!» — так всегда будила меня моя мама, напоминая о том, что Америка уже открыта, а мечты далеки от правды жизни.

— Я не хочу, чтобы у меня кто-то сидел на голове. — Мальчик мой, ты ещё очень молод. Твой глаз только начинает переходить на другую сторону. — Значит, это удобно иметь оба глаза с одного боку? — Не удобно, а необычно. — А что ты теряешь? — Свою другую сторону. Но, теряя, ты одновременно приобретаешь.

— Когда рыба становится взрослой, то глаз с одной стороны переходит на другую... Возможно, это признак зрелости. Этим они показывают, что пережили трудные времена. — Какие времена? — Те, что отделяют детей от родителей.

— Я бы хотел умереть в тридцать пять лет... Каким образом я собираюсь умереть? Я полностью разденусь и залезу в ванную, наполненную ледяной водкой. Передо мной будет телек и я буду смотреть Норд-Вест, и на сцене с аэропланом я стяну телек в ванную и меня убьёт током. — Я бы хотела умереть как маленькая девочка: подняться на крышу, спргынуть с неё и полететь. Потом я бы посмотрела вниз и увидела стоящих там людей. Но вместо того, чтобы упасть, я бы полетела всё выше и выше. — Аксель, а ты? — Я бы хотел, чтобы меня сбросили со скалы и моё тело расплющилось о камни. Только чтобы на похоронах было мало людей. Не хочу, чтобы на меня смотрели... Не хочу, чтобы я лежал в ящике и все смотрели на меня. — Зная тебя, скажу, что ты будешь жить вечно. — А как насчёт тебя? — Меня? Я никогда не умру. Я буду жить вечно и однажды проснусь и увижу, что превратилась в черепаху.
Аксель Блэкмор

Проблема была в том, что обе они были очень несчастны, и я не знал, в которую из них стрелять.
Аксель Блэкмор

Знаете, я никогда не видел, чтобы рыба лгала или плавала в дерьме, как делают это люди...
Аксель Блэкмор

За это я и люблю Нью-Йорк: ты видишь всех, а тебя — никто.
Аксель Блэкмор